В одном городе жил мальчик-сирота. Зимой и летом он ходил босиком, в рваных штанах и майке с чужого плеча. Потому что кроме дудочки — тростниковой флейты — ничего и никого у него не было: ни дома, ни родных, ни даже имени. Его все так и звали — Сирота. Ночевал мальчишка, как и любой городской попрошайка, под открытым небом. За мусорными баками он устроил себе лежанку из выброшенного на помойку матраса и спал на ней, укрывшись старым пальто, в окружении беспризорных кошек.
Танец плывёт по Эшампле,*Гордый и без смиренья.Вырвавшийся за рамки,Божьего благославенья.Танец любви в Саграде,*В бешеном ритме фламенко,Страсть закипает, под взглядомГлаз нечужого оттенка. Руки взлетают к небу, Души горят кострами. Солнце, и то ослепло, Мир на секунду замер. Смотрит Саграда Фамилия,Смотрит, почти что нежно,Танец огненных крыльев,В вихре его мятежном.
Всё началось в тот день, когда нам объявили результаты тестов. Ничего нового о себе я не узнал, мой статус с рождения не вызывал сомнений — «Excellent». Оба родителя (№1 и №2) изначально были наивысшими членами общества. Потом Curator раздал всем курсантам персональные данные рекомендованного партнёра №2. Это означало, что через месяц после выдачи дипломов, и перед отправкой на Пост, будет Венчание.
— Вот, сейчас, мы с тобой будем творить чудо. В этот горшок насыплем земли и посадим туда маленький листочек с корешком. Польём водой и поставим на подоконник, поближе к солнечному свету. Здесь, на окне ему будет хорошо. Тепло, поскольку под окном батарея, и светло, потому что окно наше выходит на Юг. Я стану поливать этот росток. Аккуратно, чтобы не размыть его нежные корешки.
Ну, да-да-да... Уже сто раз рассказали, но не так! А на самом деле в этой истории всё было по-другому. * * * Жил-был один человек. Не принц, не нищий, просто — человек.
Где-то поля тюльпанов, под бирюзовым небом, Тянут доверчиво листья, к Солнцу стремятся стеблем. Красным пылают степи, сладко заснули ветры. Где-то цветастое лето невыносимо щедро. Будет ли это лето? Где нестерпимо жарко, Так, чтоб скрываясь от света, прятаться в тёмной арке, Чтобы молить у Бога дождь в облаках прохладных, Чтоб вспоминать о снеге с нежностью и отрадой. И невозможно верить в летние эти мысли. Снег до сих пор не тает.
В два часа ночи меня разбудил видеозвонок. Чертыхнувшись, я взвился с кровати и, схватив со стола телефон, ткнул пальцем в значок «ответить». Перед глазами плавала сонная пелена. Экран осветился, и на нем возник странный тип. Он стоял у закрытой аптеки, а за его спиной горел фонарь, отчего лицо незнакомца тонуло в тени. Зато я хорошо видел чуть размытый жидким блеском, ломкий абрис фигуры и отраженный в аптечной витрине смартфон неизвестной модели.
Моя милая, время сжигает мосты, Принимает решения странно и смело. В нашем садике первенцы - это цветы Пробивают эпоху зелёными стрелами. А весна вышивает за пядью пядь: Травы, озеро, уток, кусты, деревья. Милая, в жизни возможно не раз упасть, Да по сути подняться - нужно умение. А моя непутёвая девка-судьба Выполняет кульбиты, срывает планы, Каждый новый рывок - беспринципность, борьба, Неизвестный проект, незажившие раны. ...
Я их поливаю из лейки согретой водой.Мой котик заботлив. Он землю рыхлит неустанно.И я говорю, улыбаясь: "Вот видите - дождь.А я для вас Бог, а мой котик, наверное, Ангел." Они пьют взахлёб, тянут ветви под радугу струй,Мне слышно, как влагу их жадные корни глотают.И вроде, кивают, но вижу по листьям, что врут,Отводят глаза и мечтают о призрачном рае. А я говорю им: "Без веры и Бога нельзя.Как жить собираетесь, если у вас нету Бога?
Тук-тук-тук...тук-тук-тук...Кто в домике живёт? А никто не живёт. Давно. Домик достался мне по наследству от двоюродного деда, которого я никогда не видела, не знала, и даже не слышала прежде ничего о таком родственнике. А вот — оказывается — был. Моему дедушке, Василию Матвеевичу, приходился старшим братом. Почему мне — уже и не спросишь. Некого. Мой дед никогда о нём ничего не рассказывал.
В домике у озера Эрих поселился в начале весны, благо климат в тех краях мягкий. Снег, лежалый и пористый, притаившийся по ложбинкам, окончательно сошел к середине февраля, и лес запестрел полянками белых и голубых цветов. К маю он оделся нежной листвой, чтобы спустя всего полмесяца загустеть, как зеленый кисель. Все это время вода в озере оставалась холодной и темной. Она не прогревалась даже летом, потому что на дне, под черными корягами, из-под бурых слоев торфа, били ледяные ключи.
Купол цирка шапито ярко блестел и как будто плавился под июльским солнцем. Красный, глянцевый, похожий на половину яблока с зеленой заплаткой-листиком, он раскинулся на пустыре, маня городскую ребятню. За шатром громоздились машины, фургоны и клетки со всяким зверьем, выставленные под открытое небо. Тигры, кролики, обезьяны, крохотный слоник, два белых лебедя и говорящая птица-майна.
Всё! Закончился учебный семестр, сессия позади, защиты дипломных и выпускные (слава богу) прошли. Осталось одно последнее собрание кафедры — и в отпуск! Наша кафедра «Теории литературы и истории зарубежных литератур», к моей великой радости, самая разгильдяйская на филфаке. Поэтому собраться на итоговое мероприятие смогли только со второго раза. Михаил Николаевич Дервин — наш зав. кафедрой, приехал прямо с дачи. Он там уже с месяц монографию свою бесценную писал.
В домике хрупком у дальнего озера Время заснуло в старинных часах. Тихо. Кукушка молчит безголосая, В стёкла оконные бьётся оса . Лодка щербатая жмётся к причалу, Сосны на ветках качают ветра. Пусто. И озеро шепчет печально Страшные сказки по вечерам. Как златокудрую юную девушку В донное царство забрал Водяной, И, наложив заклинание древнее, Сделал русалкой своей и женой. Чтобы избавиться от заклинания,Выкуп кровавый готовит она.
